О бесконечности

Хотя неизвестным героям уделено не столь много времени, они играют ключевую роль в повествовании. Парящая над мирской суетой парочка, подобно умудренным веками небожителям, всматривается в бесконечное многообразие человеческих судеб и комментирует увиденное. Особенность этого развлечения кроется в том, что герои не дают оценки чужим поступкам, а лишь беспристрастно описывают их.

«Я видела мужчину, пролившего теплое молоко на соседский коврик» — произносит невесомая дама, а опоясывающий ее попутчик продолжает: «Я видел кота, страдающего о пролитом молоке, и от неуемного горя взгромоздившегося на верхушку фонарного столба». Когда подобные речи срываются с уст парящих героев, они пребывают вне кадра, уступая место несчастным, о которых идет речь.

«О бесконечности» состоит из нескольких десятков зарисовок о самых обычных людях и их приземленных невзгодах. Кому-то изменила жена, кто-то опоздал на вечерний автобус или утратил веру во всемогущих и милосердных всевышних. По большому счету эти эпизоды не связаны между собой, а на всю картину найдется лишь несколько сквозных персонажей.

В определенном смысле фильм является визуализацией присказки «что вижу — о том пою». Подвох в том, что поют не герои, попавшие в объектив камеры, и не застывшая в небе парочка, что дает пространные комментарии, а сам Рой Андерссон. И поет он не столько о реальной жизни, сколько о собственных фантазиях, за годы исказившихся воспоминаниях и сумасбродных снах.

Уже два десятилетия Рой Андерссон снимает фильмы в необычных рамках, которые сам для себя и воздвиг. Его первые полнометражные картины, «Шведская история любви» и «Гилиап», даже не пытались выйти за привычные границы кинематографа — то были истории с привычной структурой, полными эмоций главными героями и классическим монтажом.

Хотя «Шведская история любви» считается самой успешной картиной режиссера, после «Гилиапа» он столкнулся с серьезной проблемой — ему никак не удавалось найти финансирования для новых работ. В итоге Рой Андерссон вернулся в рекламу, в которой начинал карьеру, и уже в середине 80-х открыл собственную продюсерскую студию. Тем не менее к большому кино, некогда отринувшему его, он подступился лишь в конце 90-х.

«Песни со второго этажа», вышедшие в 2000-ом году, не назвать фильмом в привычном понимании этого слова. В картине не было оформленных главных героев — лишь сменяющие друг друга статисты; история подавалась короткими зарисовками, похожими на авангардные рекламные ролики; монтаж за ненадобностью растворился в утренней дымке; а актерскую игру обругали и выдворили со съемочной площадки. Столь категоричный отказ от привычных структур не только не обесценил труд Роя Андерссона, но и наполнил его индивидуальностью.

Мертвенно-бледные и лишенные ярко выраженных эмоций герои окунулись в гротескный и сюрреалистичный мир, олицетворявший собой крах неведомой эпохи. Рой Андерссон намеренно игнорировал детали, которые бы указывали на временной период. Безликие убранства помещений, серые фасады и почти полное отсутствие красок — действие могло разворачиваться как в Швеции 60-х, так и в неведомом кругу Ада, в который Данте попросту не пустили.

Вопиющую лаконичность и отрешенность от привычной действительности подчеркивала неподвижность кадра. Сцены были сняты статичной камерой, герои и окружавшие их интерьеры двигались лишь в особых случаях. То был либо ленивый, либо вконец измотанный мир — неординарный, похожий на театральную зарисовку, а местами и откровенно жуткий. Все эти лестные характеристики применимы и к «О бесконечности».

Если Орсон Уэллс годами пытался отыскать «Другую сторону ветра», но сделать этого так и не успел, то Рой Андерссон уже два десятилетия как докопался до другой стороны кино. Он отсек все лишнее — низложил ценность актерской игры, привязал камеру к одному месту и наплевал на монтаж — и тем самым сделал уверенный шаг в сторону от классического кинематографа и бесконечного множества режиссеров, толпящихся у его ног.