Боль и слава

В руках испанца эта аляповатая мешанина превращалась в яркие фильмы, и все благодаря тому, что он ненавязчиво разбавлял вымысел историями из собственной жизни. В ранних работах Альмодовара подкупала открытость, с которой он говорил на любые темы — будь то отношения с матерью или женщинами в целом, — при этом никогда не опускаясь до сухой автобиографичности. Иными словами, искренность — неотъемлемая черта его стиля.

В последний раз юный эксцентрик и провокатор показался на публике в трагикомедии «Все о моей матери», а на смену ему пришел «взрослый» Альмодовар. Он обладает уникальным шармом и довольно щадящим порогом вхождения, но также ему свойственны рефлексия, меланхолия и приземленность новоиспеченных героев. К сегодняшнему дню режиссер трижды размышлял о воспитательной силе искусства и его влиянии на человеческие взаимоотношения, каждый раз с пронзительной искренностью и едва слышным надрывом в голосе, а «Боль и слава» — это и вовсе хриплый зов о помощи страдающего старика.

Главный герой картины — режиссер Сальвадор Мальо, незавуалированное воплощение самого Альмодовара, — не видит в себе особого таланта. Успех пришел к нему тридцать лет назад с выходом спорной картины «Вкус», и для самого Мальо это событие оказалось не столь приятным. Катарсис от завершения сложных съемок быстро сменила болезненная ссора с главной звездой фильма Альберто Креспо.

Дальнейшее творчество Сальвадора стало заложником первого триумфа, а от таланта осталась лишь кипа автобиографических рассказов. Но вдруг его спокойную рефлексию нарушает нежданное событие — «Вкус» планируют включить в фильмотеку испанской классики. В результате режиссера, живущего памятью о матери и родительском доме, настигают давно забытые демоны.

Старость увенчала Сальвадора не только забвением в искусстве, но и целой вереницей неизлечимых болезней и тяжелых операций. Десятки лекарств, равно как и сиделки, у которых так стыдно просить помощи, лишь помогают пережить новый день. Временным решением проблемы по «счастливой» случайности оказывается тот самый Альберто — звезда кино и героиновый наркоман со стажем.

«Китайский дракон» заглушает физическую боль Сальвадора и переносит его из невыносимого настоящего в беззаботное детство, когда пещера с побеленными стенами казалась домом, а ночевка на железнодорожной станции — приключением. Возможность встретиться с умершей матерью, пусть и в грезах, становится основной причиной пристрастия к наркотикам. Для страдающего старика, погрязшего в героиновом забытьи, реальная жизнь теряет всякое значение.

Прошлое в фильме не менее разрушительно чем наркотики, ведь оно вырабатывает привыкание, затягивая в пучины приятных, но давно ушедших ощущений. Внутри режиссера Мальо еще теплится талант, проявляющийся в его неопубликованных рассказах, а жизнь, полная заботливых друзей, не заслуживает быть принесенной в жертву бесконечной рефлексии.

Это приводит к тому, что Сальвадор впервые принимает предложенную помощь. Наркотики привели его на грань самоубийства и полного забвения, но посреди обломков собственной судьбы он отыскал важный жизненный урок — боль и слава сопутствуют каждому успешному творцу, который превращает душевные и физические терзания в мгновения триумфа. Так Мальо и сам Альмодовар различают в старости жизнь, а не предвестие смерти, и, стало быть, находят причины для дальнейшего творчества.

Судьба Сальвадора лишь на первый взгляд мрачна — на основе меланхоличных размышлений о собственной участи «Боль и слава» выстраивает весьма обнадеживающую историю. Картина вязнет в воспоминаниях длиною в жизнь, но в конечном счете Альмодовар не забывает о будущем. Это один из немногих фильмов о старости, который не топчется на месте, а с любопытством движется в будущее.

Кардинальное отличие Альмодовара от его героя кроется в том, что Сальвадор, выплескивая пережитые мучения и страсти на страницы сценариев и рассказов, не облекает их в постановки. Все потому, что публика обязательно свяжет признания и откровения автора с его жизнью, а он не желает предавать огласке собственную боль. Альмодовар же охотно демонстрирует откровенные эпизоды, нисколько не опасаясь, что кто-то приравняет их к реальности.

В «Боли и славе» режиссер прямо и искренне говорит о своей матери, проведенном в бедности детстве, навязанной религии и «прожитом» искусстве. В одной из сцен он буквально просит прощения у семьи за то, что не был тем сыном, которого они заслужили. Мастер смешения реальной жизни и вымысла наконец-то снял честную автобиографию, которая не просто завершает его 40-летнюю историю творчества, а позволяет взглянуть на нее с совершенного иного ракурса.

Антонио Бандерас, чья карьера прошла под пристальным надзором Педро Альмодовара, был выбран самой судьбой для воплощения образа режиссера в кино. В результате он показал сколь слабым, беззащитным и правдивым может быть статный красавец, за что заслуженно получил пальмовую ветвь в Каннах за лучшую и, возможно, главную роль своей жизни.

Даже печальные и давящие фильмы Альмодовара насыщены яркими цветами, присущими скорее «мыльным операм», нежели серьезному кинематографу. И несмотря на тяжелое начало, «Боль и слава» также полна красок. За годы режиссер овладел ими настолько, что они все меньше походят на китч и больше — на утонченные мазки опытного художника.

К примеру, воспоминания о детстве главного героя проходят в суровой, но не обременяющей ребенка бедности, по вине которой скромной семье приходилось ютиться в подземной пещере. Но Альмодовар окрашивает эти годы в яркую побелку, превращая невзрачный дом в чистое и светлое место, в котором даже едва заметная ложь выступает яркими пятнами. Так же незначительные впечатления из детства врезаются в незамутненную память.