После отсутствия в несколько лет юный Синан возвращается в родной городок на западе Турции, правда, он больше похож на размашистую деревню, затаившуюся близ обломков древней Трои. Учеба в колледже на педагогическом отделении закончена, осталось лишь сдать экзамены, но куда двинуться дальше совершенно неясно. Из-за переизбытка молодых учителей достойных рабочих мест не хватает, поэтому бывшие студенты либо отправляются в армию, где и продолжают карьеру, либо в отдаленные села, усеявшие восточную часть страны.
Всем приходится с чего-то начинать, но преподавание на юго-востоке Турции осложняется не столько его излишней провинциальностью, сколько близостью Ирака и Сирии. Расстояние от турецкой границы до центра Алеппо, в котором совсем недавно свирепствовала война, не превышает и пятидесяти километров, поэтому терроризм в регионе, несмотря на усилия турецких властей, по-прежнему крепок.
Помимо расплывчатых перспектив, возвращение Синана омрачает обстановка в семье. Отношения родителей тлели много лет, но наконец наступил миг, когда от них не осталось и горстки пепла — все унес ветер. Вдобавок к этому измученных отца и мать терзают многочисленные долги, и лишь помощь близких не дает им пойти по миру. И ведь нужда разинула голодную пасть в самый неподходящий момент, в мгновение, когда Синану так необходима лишняя тысяча лир.
Несмотря на внушительный послужной список и ворох мелких наград, турецкий режиссер Нури Бильге Джейлан получил широкое признание совсем недавно — это произошло на Каннском кинофестивале 2014-го года, где его драма «Зимняя спячка» получила «Золотую пальмовую ветвь». То был долгожданный триумф, к которому режиссер осторожной поступью подбирался долгие годы, и, вероятнее всего, ему уже не удастся его повторить.
Все потому, что он снимает структурно похожие картины, которые отличаются только сюжетами и мелкими нюансами. В основной массе Нури Бильге Джейлан создает неторопливые драмы внушительного хронометража, которые вмещают в себя не так много действа. В какой-то мере в форму кино он обличает саму жизнь, со всеми ее особенностями — неторопливым бытом, долгими и зачастую пустыми разговорами.
Благодаря этому его фильмам удается сохранить бессмысленную многозначительность бытия. Но также из-за подобного единообразия создается впечатление, что «Золотая пальмовая ветвь» досталась режиссеру не столько за исключительность его работы, сколько за общий вклад в кинематограф и отсутствие реальных конкурентов. Нечто подобное произошло на прошлогоднем Каннском кинофестивале, когда победа в основном конкурсе досталась «Магазинным воришкам» Хирокадзу Корээды.
По возвращении домой Синан — главный герой «Дикой груши», новой драмы Нури Бильге Джейлана, — достигает перепутья. Образование, выступающее подготовкой ко взрослой жизни, окончено, а потому пора броситься в сплетение обжигающей рутины и сопутствующей ей работы, лишь в редкие мгновения приносящей радость. Но у главного героя есть миг, чтобы вдохнуть поглубже и забыть о всяких сожалениях. Именно об этом скоротечном периоде и повествует картина.
От вступления во взрослую жизнь Синана отделяет лишь одна вещь — написанный во время учебы роман. Для главного героя книга олицетворяет мечту, на которую он жадно взирает, ведь в случае успеха ему не придется учить чужих детей и он сможет жить, не спеша продавая самого себя под видом придуманных историй. Одно плохо, денег на публикацию книги у Синана нет, из-за чего он подобен древу с оголенными корнями, той самой дикой груше — держаться в высохшей земле все сложнее, но рядом нет никого, кто мог бы пересадить ее в плодородный сад.
В идеале главный герой мог бы рассчитывать на помощь отца, но и его дела оставляют желать лучшего. Будучи учителем младших классов, он зарабатывает гроши, и тягу к жизни в нем поддерживают любимый пес да засушливый участок земли, на котором он в течение нескольких месяцев безуспешно роет колодец. Более того, отец, подобно сыну, готовится вступить в новый жизненный этап — выйти на пенсию и окончательно отдалиться от семьи, с которой он утратил связь.
Формально стареющий учитель является второстепенным персонажем, который необходим для демонстрации того, сколь бессмысленной и тяжелой может оказаться жизнь главного героя — напрочь лишенная любви, уважения и надежды на будущее. Оттого Синан, видящий в отце заурядного неудачника, все сильнее желает вырваться из порочного круга, любой ценой опубликовав спасительный роман. На самом же деле отец не уступает сыну в значимости — это полноценная личность, преодолевающая по ходу фильма внушительный путь.
Еще до отъезда главного героя в колледж его отец пристрастился к азартным играм — подобно Буковски, он изо дня в день делал ставки на лошадей, пока не погряз в долгах и не утратил всякое доверие близких. И хотя к началу фильма он пребывает в завязке, семья постоянно его подозревает — их взгляды сродни пчелиным укусам, обращенным на невинную жертву. Некогда глава семьи, а теперь изгой, которому уже не суждено преодолеть подозрений родных.
Большую часть времени фильм наблюдает за блужданиями Синана по родному городу в поисках денег на публикацию книги и размашистыми беседами, глобально не влияющими на сюжет, но украшенными восточной витиеватостью. В некотором роде Нури Бильге Джейлан снял собственную интерпретацию романа «Над пропастью во ржи», в которой он не столько рассказывает историю, имеющую осязаемые начало и конец, сколько пытается запечатлеть болезненный момент перевоплощения мальчика в мужа, мало чем отличающийся от прыжка в бездонный колодец.
Общая размеренность происходящего, слегка убаюкивающая и обыденная, позволила Нури Бильге Джейлану использовать в «Дикой груше» очень любопытный прием. Вопреки трагичности событий и неустроенности героев, фильм создает уютную атмосферу, которой способствуют долгие беседы и обилие завораживающих кадров. В прорехи, образованные этим спокойствием, вклинилось несколько броских сцен, которые наполняют происходящее инфернальным и пугающим подтекстом.
У Нури Бильге Джейлана вновь получился фильм, вроде бы не повествующий ни о чем конкретном, но при этом рассуждающий обо всем на свете. Его работа подобна огромным произведениям живописцев, творивших сотни лет назад — картинам, на которые без опаски можно опереть грузные музейные своды. Это фильм, которому не суждено стать классикой мирового кинематографа, и тем не менее он всегда найдет благодарного зрителя — слегка потрепанного жизнью, но не утратившего к ней интереса.
