Где-то на задворках современной Америки в приземистом одноэтажном домишке, издающем по ночам странные и пугающие звуки, живет молодая пара. О них практически ничего неизвестно — их имена, тяжесть прошлого и ожидания от будущего витают где-то за кадром. Большую часть дня он сочиняет музыку, она со скучающим видом шатается по дому, а их размеренные и теплые чувства друг к другу с каждым днем накаляются все сильнее, еще немного и они начнут обжигать и ранить.
Причина разногласий кроется в различных взглядах на будущее — он хочет остепениться, слегка увязнуть в теплой, нежной земле и хотя бы на мгновение обрести покой; она, в свою очередь, так и норовит вырваться за пределы этого выцветшего дома и отправиться навстречу чему-то новому и вовсе необязательно хорошему. Эта дилемма терзает их до тех пор, пока он не погибает в автомобильной аварии под окнами собственного дома и не превращается в призрака.
В привычном смысле «История призрака» — это не совсем фильм. Растянутая до размеров полного метра короткометражка; набор завораживающих своей лаконичной красотой инсталляций; смелый эксперимент, абстрагировавшийся от продолжительной и богатой истории кино; или визуализация тревожной, но бесконечно обворожительной музыки Дэниэла Харта, которая даже в отрыве от фильма способна подарить массу приятных мгновений. Это все, что угодно, но не кино, к которому привык массовый зритель. И именно данный факт делает его особенным.
Кажется, создатели «Истории призрака» сделали все для того, чтобы оградиться от внешнего мира и скрыть свое произведение от озлобленных и не готовых принять нечто неординарное глаз. Ради этого они первым делом «заточили» фильм в маленький, практически герметичный коробок со скругленными краями и тем самым максимально приблизили его внешний вид к эпохе зарождения кинематографа, попутно распугав всех, кто не чает души в широком экране.
Большую часть картины герои, за весь хронометраж произносящие лишь несколько скоротечных фраз, совершенно не развиваются, так и оставаясь чистыми листами, на место которых можно поставить кого угодно. Но в этом вся суть, ведь пред смертью и ее последствиями все равны — и тихий музыкант, и колонисты Дикого Запада, измотанные бесконечными скитаниями в поисках нового дома.
Действие также никуда не спешит. До такой степени, что при большом желании продолжительность картины можно было уместить в лаконичные пятнадцать-двадцать минут. Вместо этого Дэвид Лоури, молодой режиссер с выдающейся растительностью на лице, растягивает каждый кадр до неприличия. Еще немного, и они разойдутся по швам, словно истрепавшееся под ударами времени покрывало. Причем многие сцены представляют собой статичную картинку, вмещающую в себя столько же движения, сколько и безмятежное озеро в безветренный, солнечный день.
И так полтора часа. Далеко не каждый способен преодолеть этот тернистый путь. Все потому, что по большому счету под этими вязкими сценами, вводящими в безобидное подобие транса, нет осязаемой истории. Эпизоды не спеша сменяют друг друга; кадры, подобно ярко-красной листве, падают под ноги; и за всем этим наблюдает беспокойный и полный тоски призрак, который не в силах ни сделать лишнего движения, ни как-то повлиять на происходящее вокруг. Этот опыт отчасти сопоставим с созерцанием сменяющих друг друга пейзажей за окном поезда, мчащегося в направлении ярко-красного заката.
Но больше всего «История призрака» походит на последние картины Терренса Малика. С той лишь разницей, что работа Дэвида Лоури получилась не столь претенциозной и заумной. Все ровно наоборот, он визуализировал, возможно, не самую популярную, но все же предельно простую мысль о ценности жизни после смерти — лишь тот, о ком помнят в его отсутствие, жил по-настоящему. Все остальные, о ком не осталось даже имени на заваленном надгробии, — безымянный перегной, на котором будущие поколения будут строить свое настоящее.
«История призрака» — это уникальное кино, которое нисколько не пытается понравиться окружающим. Наоборот, оно делает все, чтобы чуждый ему зритель увяз в томительных, обволакивающих сознание образах, заскучал и отправился восвояси. Но часть тех, кто запасется терпением и приготовится не только к привычному созерцанию, но и попутному размышлению, рискуют пережить воодушевляющий и крайне неординарный опыт, подобных которому очень не хватает современному кино.
