В тесном подвальчике, захламленном уличным мусором, Лиззи сосредоточенно трудится над бесформенным куском глины. Если воображение и концентрация не подведут ее, скоро материал превратится в небольшую статуэтку, готовую отправиться в печь. Вот только у голодного кота, что неустанно напоминает о пушистых проблемах, собственные взгляды на рабочий процесс.
Помимо назойливого питомца вокруг молодой художницы вьется целая прорва желающих вклиниться в ее скрупулезное творчество. Добродушный отец связался с подозрительными хиппи, что теперь ночуют на его диване, а брат перестал отвечать на автоответчик. К тому же в съемной квартире нет горячей воды, потому что ее владелица занята чем угодно, кроме починки бойлера.
И ведь есть еще работа в местном колледже, друзья и коллеги-художники, чьи проекты нуждаются во взгляде со стороны. В атмосфере бесконечно бурлящих мелочей креативный процесс движется крайне медленно. А на носу важная выставка, для которой Лиззи нужно подготовить десяток «девочек» — так она любовно называет глиняные фигурки женщин в болезненных и эмоциональных позах.
При этом главная героиня картины «Появление» живет будто в творческом раю, ведь ее окружают сплошь люди искусства. Отец хранит в гараже коллекцию собственных горшков ручной работы, а брат роет яму на заднем дворе для «проекта в честь Земли». Даже хозяйка квартиры, с виду та еще бездельница, на самом деле готовит две выставки поролоновых скульптур.
Вот только беспрестанное вдохновение окружающих не передается Лиззи, которая тонет в раздражающих проблемах, словно в болоте. Каждая новая статуэтка выходит из печи лучше предыдущей, но неудовлетворенность повседневной жизнью перекидывается и на труды девушки. С тщательностью врача она ищет подвох в каждой трещинке «девочек», хотя по задумке они и должны быть несовершенны.
Келли Райхардт — режиссер, сценарист и монтажер собственных фильмов — прекрасно знакома с волшебством, что рождает искусство, и всевозможными муками на пути к нему. Она изображает мир вокруг Лиззи тихой гаванью, где вдохновение плещется в руках любого, кто к нему прикоснется.
Здесь креативный дух принимает любые формы — от привычной керамической скульптуры до вязаных пижам и «мыслительного танца». Но на фоне этой вдохновляющей и умиротворяющей атмосферы Лиззи предстает усредненным творцом, который, независимо от таланта и области его применения, обязан пройти тяжелый и невзрачный путь к созиданию.
Главная героиня прячет свое утомительное существование за показной тишиной, с помощью которой пытается не нарушить хрупкий ход творчества. Творчества, за которым почти не видно трепещущей повседневной жизни, требующей не меньшей заботы, чем болезненные «девочки». Однако Лиззи изо дня в день стремится вдохнуть душу в холодную глину, а не в окружающих людей.
В этой детали видна ироничность Келли Райхардт, с легкой руки которой безалаберная хозяйка квартиры куда успешнее в творчестве, нежели ее сосредоточенная квартиросъемщица. Все потому, что в отличие от Лиззи она не забывает о жизни вокруг и друзьях, чье внимание и поддержка позволяют ей проживать будничные проблемы.
Форма искусства главной героини крайне выразительна и подчеркнуто эмоциональна, она выделяется яркими цветами и неочевидными формами. Но сама Лиззи, напротив, зажата, и каждую сложность на своем пути воспринимает в штыки. Поэтому, несмотря на очевидный талант, творческий процесс для нее — сплошная серость и колючая рутина.
Но из этого противоречия проистекает и более оптимистичная мысль на тему трудностей созидания. Лиззи видит жизнь как препятствие к самовыражению, но именно бесконечная необходимость решать чужие проблемы заряжает ее столь важной фрустрацией, готовой выплеснуться в болезненных скульптурах. Творчество одновременно вопреки и благодаря испытаниям — это две неразрывные стороны креативного процесса.
Печальной молчаливостью «Появление» напоминает картину «Манчестер у моря», где боль от утраты близкого неотвратимо обрастает серой будничностью. Здесь же заурядность и банальность расцветает поверх одной из самых возвышающих и эфемерных сторон реальности — самовыражения. Но на фоне приземленности рождается новая мысль о том, что искусство — это вовсе не прерогатива единиц, а долгий путь сквозь жизненные испытания, через который, так или иначе, проходит каждый.