Ворчливый старичок Энтони по-настоящему наслаждается своей пенсионной рутиной. Хотя по утрам заставляют пить лекарства, остальное время полно приятных занятий. Прогулка в парке солнечным днем, главное, не забыть переодеть пижаму. Затем, сидя в потертом кресле милой лондонской квартиры, можно послушать классические мелодии, что льются из радиоприемника. А на ужин дочь Энн приготовит курицу из лавки по соседству.
В последнее время прекрасную обыденность все чаще нарушают посягательства дочери на размеренную старость, которая то и дело пытается навязать отцу сиделку. Энн разменяла пятый десяток, но на личную жизнь времени так и не нашла. Да и Энтони с годами все хуже ориентируется в пространстве, потому за ним требуется постоянный уход.
В голове Энн назойливо кружит идея, что отцу пора сменить родные стены на место, не понаслышке знакомое с деменцией. Но даже название подобных заведений застревает комом в горле, а перспектива запереть любимого папу в больнице пугает до оцепенения. Потому она настойчиво ищет домработницу, которую капризный Энтони не сможет довести до слез дурным поведением.
Срочности поискам добавляет желание Энн покинуть Лондон и, стало быть, беспомощного отца, чтобы зажить наконец собственной жизнью. Вот только каждый разговор о переезде заканчивается ссорой, в которой спокойный старичок превращается в озлобленного громовержца. В обычные дни он уверяет дочь, что справляется с повседневными обязанностями, но, когда подступает одиночество, сразу же сетует на собственную немощность.
Однажды на пороге появляется незнакомая женщина, которая, как ни в чем не бывало, отзывается на имя Энн и называет главного героя папой. Мужчина, что представился ее супругом, зачем-то меняет обличия и иногда надолго исчезает. Сиделка, что еще вчера помогала снять пижаму, только завтра придет на «собеседование». И постоянно куда-то пропадают часы.
Несчастному Энтони происходящее напоминает тщательно срежиссированную пьесу, в которой каждый пытается свести его с ума и упечь в больницу ради лондонской квартиры. Сладкие пенсионные будни нарушает чехарда необъяснимых событий. Едва наступившее утро венчает ужин; ушедшая на пять минут Энн пропадает на несколько дней; а лицо и имя ее мужа неустанно преображается.
Место действия картины «Отец», ставшей дебютом для театрального драматурга Флориана Зеллера, — вовсе не уютная английская квартирка, а путаный разум страдающего от деменции мужчины. В этой лачуге герою больше не на что положиться — все рассыпается в прах, стоит лишь на секунду потерять концентрацию. Нельзя быть уверенным не только в сказанных словах, но и в людях, событиях и реальности в целом.
Истории ненадежного рассказчика Энтони путаются, спотыкаются и перебивают друг друга. Он тщетно пытается вспомнить, когда Энн подавала курицу, — этот вечер постоянно прыгает из прошлого в будущее и наоборот. Подслушанный вчера разговор вдруг начинается с начала. И из сюрреалистического кошмара нет выхода — все начнется заново и на следующее утро.
Злосчастная курица из магазина напротив и вечно пропадающие часы становятся своеобразными якорями. Они фигурируют в разных сюжетах, от них отталкивается повествование, но прочие события уносит бурный поток мыслей. Как бы Энтони ни старался удержать драгоценные воспоминания, они тают и утекают сквозь пальцы.
Семейная драма в «Отце» быстро оборачивается форменным фильмом ужасов. Словно главный герой застрял в безумном кошмаре и пытается связать воедино события, которые разлетаются в разные стороны. Воспоминания непоседливо перебегают дорогу и оборачиваются будущим. То, что должно вскоре произойти, давно случилось или оказалось незамысловатой выдумкой.
В столь непостоянном мире Энтони хочет найти спасительную веточку, за которую можно уцепиться в бесконечной круговерти памяти. И если положиться на окружающий мир уже нельзя, то семья могла бы стать желанным уголком безопасности. Вот только, как и в недавней картине Чарли Кауфмана (см. наш текст), она первой подводит героя.
«Отец» рассказывает историю простого старика, одинокого и заплутавшего в собственных мыслях. Энтони злится на близких, отказывается идти на компромиссы и искать выход из конфликтов. Но жизнь дочери он превращает в пытку не из-за тяжести характера. Взглянув его глазами на ужасный мир, где каждый спасительный островок оказывается зыбучими песками, легко понять бурлящую в нем злость.
В этой роли Энтони Хопкинс, не слишком жалостливый дедушка, удивляет трогательностью образа. В его заплутавших в пространстве и времени глазах отчетливо виден страх перед пугающим разумом, пораженным деменцией. Картина, что притворяется трагедией женщины, посвятившей жизнь зловредному отцу, превращается в триллер о замке лгунов, из которого нет выхода.
Мир вокруг Энтони постоянно деформируется — заметно, но не слишком, чтобы окружающие могли отмахнуться от перемен, как от назойливой мухи. То пакет из магазина сменится сумкой, то в коридоре появятся новые стулья, то картина сползет со стены. Но главный герой, не понимающий природы этих перемен, получает не поддержку, а снисходительные взгляды.
Фасадом Энтони становится его трудный характер, сквозь который не могут пробиться близкие. В нем видят брюзжащего больного старика, но не человека, которому нужно немного стабильности в постоянно меняющемся мире. Героя медленно убивает не внутреннее упрямство, а одиночество в борьбе с левиафаном болезни. В его мире попытка донести правду до людей оборачивается лишь большим непониманием.
Поначалу «Отец» демонстрирует типичный конфликт поколений, сквозь который не спеша пробивается чудовищная реальность болезни. Образ старика, сломленного не физически, но морально, сковывает всех героев и действие в целом. «Отец» — это укол совести тем, кто под маской заботы ищет выхода для себя, не испытывая сочувствия к другим.
