Разжимая кулаки

Но и у этой остановки есть родственная душа — главная героиня драмы Киры Коваленко «Разжимая кулаки». Скромная девчонка Ада, стыдливо прячущая лицо в воротнике спортивной кофты, каждый день провожает глазами несущиеся автомобили и мечтает однажды умчаться прочь. Ждет она брата Акима, который ослушался семью и бежал в Ростов ради прелестей большого города. Или не его, а прилива решимости, который позволит шагнуть в автобус навстречу свободе.

На брата Ада не в обиде, поскольку лелеет надежду, что когда-нибудь он разбогатеет в волшебных краях и заберет ее к себе. Не то чтобы девушка не любит отца, который растит ее в одиночку, просто кавказский патриархат, построенный не только суровыми мужчинами, но и с согласия волевых женщин, отзывается в ней чувством несправедливости.

Ада заботится о больном отце и младшем брате Дакко, выискивая редкие радости в строгой жизни. Уже вполне взрослые дети полны юношеской энергии, что подпитывает в них любовь к старику-тирану, жизни взаперти и маленькому пыльному городу. Той энергии, что спустя годы выльется в ностальгию по временам и людям, которые достойны не жалости, но страха.

Чрезмерная опека отца воспитала в героях, особенно в ребячливом Дакко, не по возрасту детскую наивность. Ада, слегка смущенная близостью с братом, позволяет ему спать с ней в одной кровати и слишком интимно дурачиться. Ребячеством они напоминают невинных малышей, хотя вынужденный переезд в чужой город и трагическая потеря матери должны были подтолкнуть их к раннему взрослению.

Своих неразумных детей отец по-кавказски оберегает, пресекая любое влияние извне. Аде запрещают общаться с противоположным полом и одеваться во что-то более женственное, чем куртка старшего брата. Любая ниточка с внешним миром беспощадно обрезается. Так, флакон духов, страшное орудие соблазнения, при первой возможности отправляется в мусорное ведро.

Поначалу тиранический режим не выглядит слишком жестоким, хотя бы потому, что взрослая девушка еще не выдана за случайного гостя с ценным калымом. Потому желание Ады бежать, не отдавая себе отчет куда и зачем, кажется необоснованным подростковым протестом, а за ежовыми рукавицами отца видится желание оградить детей от мира, который сделал его таким жестким.

Роль Ады в семье вовсе не сводится к безмолвному повиновению. Она работает и гуляет допоздна, а домашние дела почти полностью отданы под ее руководство. Внутреннее согласие помогать больному отцу никак не вяжется с желанием сбросить рабские путы любой ценой. Но вскоре причина острого нежелания Ады оставаться в родных стенах выходит наружу.

В распоряжении отца находится не только единственный ключ от квартиры, но и паспорта детей. К тому же девушке требуется серьезная операция, без которой она рискует стать бесплодной. Однако глава семьи видит в дочери беспомощного ребенка и без конца откладывает «ненужную» ей процедуру. В руках мужчины сжаты не только средства к заточению, но и буквально будущее семьи.

Герои картины — узники собственного отца, четырех обшарпанных стен, провинциального города и своих неполноценных жизней. Трагизма добавляет то, что они не ведают альтернативы такой жизни и временами радуются житейским мелочам и жалеют узурпатора. С одной стороны, это принудительное заточение, с другой — вполне добровольное.

Кира Коваленко наряду с Кантемиром Балаговым, автором «Тесноты» и «Дылды» (см. наш текст) — выходец из режиссерской мастерской Александра Сокурова, властителя изолированных пространств, будь то замок Нибелунгов в «Молохе» или Эрмитаж в «Русском ковчеге». У картин его учеников есть общая черта — клаустрофобическое заточение внутри собственного я и внешних обстоятельств.

«Теснота» — ближайший по духу фильм к работе Киры Коваленко. В обеих картинах невзгодами стиснута не только история, разворачивающаяся на одной улице, но и внутренний мир молодых кавказцев. Эта хватка настолько крепка, что они не могут отвернуться от своего прошлого и устремить взор в будущее.

Поначалу «Разжимая кулаки» выглядит просторным по сравнению с «Теснотой». В нем много оптимистичного дневного света, открытых улиц и надежды, олицетворенной трухлявой маршруткой до Владикавказа. Неуемная жизнь подростков с ночными посиделками во дворе и гонками на ржавых «Жигулях» скрашивает семейные проблемы. Однако беззаботные дни проходят, а вечерами героиня возвращается домой отбывать пожизненный срок.

Мир вокруг Ады полон неуютных домашних стен, бесконечных заборов, и даже тоскливые горы на горизонте вырастают очередной неприступной оградой. Местная детвора с малых лет противится преградам, бестолково кидая петарды в стены многоэтажки. Но для героини свобода выбора друзей и занятий оказывается картонной декорацией, приставленной к тюремной решетке. Ведь здоровье и молодость уходят, а упрямый отец по-прежнему настаивает на заточении.

Несвобода и нелюбовь в картине Киры Коваленко куда больнее и тоскливее именно благодаря иллюзорному оптимизму. Смертельно опасная комбинация из инфантильного непонимания мира и скрытой боли вселяет ужас, когда надежда все отчетливее тускнеет, а хватка на горле сжимается сильнее.

На протяжении всего действа «Разжимая кулаки» сохраняет неуютную близость с героями, словно камера принадлежит младшему брату Ады. Зритель вынужден молчаливо таскаться за бегущими от самих себя подростками и сидеть поодаль от шумных конфликтов. Эта находка вовлекает в шалости героев, а затем одаривает хлесткой пощечиной всех участников событий.